Из всех наших пресноводных рыб первое место по величине принадлежит, бесспорно, сому. В этом отношении его превосходит только одна белуга, но она, как известно, рыба проходная, которая входит в реки только для икрометания.

Наружность сома крайне оригинальна и безобразна. По общей форме тела он имеет некоторое сходство с налимом, но голова у него гораздо шире и площе и составляет почти 1/6 часть всего голого тела, покрытого густым слоем слизи. Пасть у него огромная и вооружена по краям многочисленными, очень мелкими, но довольно острыми зубами, имеющими вид короткой щетки; на верхней челюсти находятся два длинных беловатых уса, а на нижней, несколько выдавшейся,— 4 желтоватые усика, втрое короче первых; глаза несоразмерно малы со ртом и очень придвинуты к верхней губе. Хвост, сильно сплющенный с боков, особенно к заднему концу, занимает более половины всего тела; заднепроходный плавник очень длинный. Цвет сома изменяется, смотря по воде, также по возрасту и времени года, но всего чаще спина у него бывает черная, брюхо желтовато-белое или несколько красноватое и почти всегда испещрено крапинками голубоватого цвета; бока туловища черновато-зеленые и покрыты оливково-зелеными пятнами; глаза бледно-желтые с черными пятнышками, плавники темно-синие, грудные и брюшные с желтоватой полоской посредине. У молодых сомов цвет кожи и плавников резче и ярче. Озерные сомы всегда темнее речных и брюхо у них серо-голубоватого цвета. Наружность старого, крупного сома отвратительна: голова из беловатой становится грязно-желтой и к ней прилипает множество водяных червей, вроде пиявок, покрывающих и тело, и голову.

Сом — единственный европейский представитель семейства сомовых, виды которого довольно многочисленны в Южной Азии и тропической Африке. Впрочем, он водится далеко не во всей Европе: во Франции, Испании и Италии его нет, и р. Рейн составляет западную границу распространения этого хищника. В Западной Сибири, в р. Ингоде, Шилке, Оно-не и пр., появляется уже другой вид — Silurus asorus Pall., отличающийся темным цветом всего тела, 4 усиками и небольшой величиной — около 52 см. По всей вероятности, восточную границу распространения bilurus glanis L. (Ныне выделяется в отдельный род — Parasilurus asotus (Linne) — амурский или дальневосточный сом.) следует искать в Средней Азии, где он был найден в Сыр-Дарье, Аму-Дарье, Зеравшане и пр.; здесь, однако, встречается разность его, отличающаяся почти единственно меньшим числом лучей в заднепроходном плавнике. Недавно, впрочем, в Туркестане найдена форма сомов из рода Exostoma, названная Герценштейном Exostoma Oschanini (Ныне относится к другому роду — Glyptosternum reticulatum Macllelland — туркестанский сомик и выделяется в семейство Sisoridae.). В бассейне Амура обитают два вида из р. Bagrus. Каменный сомик, Bagrus calvarius Bazil (Ныне относится к другому роду — Pseudobagrus fulvidraca (Richardson) — косатка, или скрипун, и выделяется в семейство Bagridae — косатки.), очень небольшого роста (13—20 см), с 8 усиками и двумя спинными плавниками, из которых первый с зазубренным шипом, второй — жировой; Bagrus ussuriensis Dyb.( Ныне относится к роду Liocassis ussuriensis (Dybowski) — косатка уссурийская и выделяется в семейство Bagridae.),— около 92 см ростом, с очень длинным, цилиндрическим туловищем и 8 усиками.

Обыкновенный сом обитает у нас преимущественно в реках Арало-Каспийского и Черноморского бассейнов, причем всего многочисленнее бывает в нижнем их течении, особенно Волги и Куры; в реках же, впадающих в Балтийское море, он сравнительно малочислен и не достигает таких больших размеров, как на юге России. Причиной тому более усиленное преследование, сравнительная малорыбность, т. е. недостаток корма при более продолжительном зимнем посте. Весьма вероятно, что сом, подобно карпу, распространился в средней Европе уже в исторические времена. Вообще географическое распространение этих рыб в России почти одинаково и продолжает все более и более расширяться, хотя в этом отношении сом несколько опередил сазана. В Онежском озере, например, сом появился не более 25 лет назад. В Финляндии он найден до Тавастгуста. В северных реках наших сома нет вовсе и вряд ли он даже встречается в северных притоках Камы. В устьях наших южных рек, особенно Волги, Куры, Дона и Днепра, сомы принадлежат к числу самых обыкновенных рыб; в самом море они придерживаются, однако, речной воды.

При благоприятных условиях сомы достигают огромного роста. В реках Балтийского бассейна, равно как и в притоках верхней Волги, они редко бывают свыше 80 кг; однако на Одере, славящемся обилием сомов, еще в 1830 году был пойман экземпляр, весивший 400 кг. У нас самые крупные сомы водятся или, вернее водились, кажется, в Днепре, где, по свидетельству Кесслера, был пойман (в пятидесятых годах) сом, имевший в длину более 4 м и весивший 288 кг, и в Днестре, где, по словам того же ихтиолога, он достигает даже 320 кг.

В Десне, притоке Днепра, до сих пор попадаются 160-килограммовые экземпляры (Вербицкий). Хотя известный астраханский охотник Витте и упоминает о соме 240 кг, но вообще нижневолжские сомы сравнительно мелки, и в небольших реках Волжского бассейна сомы бывают крупнее и многочисленнее, чем в самой Волге, исключая ее низовья. В настоящее время замечание это можно отнести и к Днепру, и Дону, в котором (Попов) крупнее 190 кг сомы, кажется, не встречаются. В р. Урале (и, по-видимому, в Куре) крупные достигают 160 кг. Озерные сомы всегда бывают относительно мельче соседних речных.

Сом — одна из самых оседлых рыб и очень редко предпринимает далекие путешествия. Большей частью он десятки лет, с молодых лет до глубокой старости, почти круглый год живет в одной и той же яме, выходя из нее для приискания пищи поблизости, и то далеко не всегда. Только весной, в полую воду, сом временно покидает родную яму и несколько подымается вверх по реке, часто заходя при этом в пойму и поемные озера, где нередко и нерестится.

На нижней Волге (вероятно, и в низовьях других русских рек) весенний ход сомов начинается вместе с началом разлива, в данном случае около середины апреля. Почуяв теплую воду, они пробуждаются от своего зимнего сна и выходят из ям в затоны, озера, иногда и в море, чаще, однако, подымаясь кверху. Очень мутной воды сом не выносит и, подобно судаку, иногда даже погибает от нее, а потому каждый более значительный паводок заставляет его покидать свою яму и искать более чистой воды в устьях мелких притоков. По той же причине в полую воду он редко встречается в русле реки и до самого спада держится на пойме и в поемных озерах. Подобно всем другим рыбам сомы заходят тем дальше вверх по течению, чем разлив реки больше и продолжительнее. Вообще, чем меньше река и чем менее продолжителен ее разлив, тем более оседлую жизнь ведет эта рыба и тем чаще нерест ее совершается в самом русле реки, а не на пойме. Во второстепенных реках средней России сомы и не могут метать икры на пойме, так как они входят в берега к началу мая, задолго до начала нереста. Всего чаще сомы нерестятся на разливе в низовьях Волги, где главная прибыль воды начинается в конце весны.

Между пробуждением и началом нереста сома проходит немало времени, не менее месяца. В течение этого периода бродячей жизни сомы усиленно кормятся рыбой, особенно мечущей икру, и таким образом вознаграждают себя за долговременный пост. Первое время он также питается и червями, на которых летом не обращает почти никакого внимания, даже не особенно крупный. Вообще же пища сомов довольно разнообразна, хотя исключительно животная. Основным кормом служит, конечно, рыба всех видов и разной величины, от самой мелкой до самой крупной. Но, как, впрочем, нетрудно видеть из его сложения, сом не способен к продолжительному преследованию и ловит рыбу почти всегда из засады, стремительно врываясь в мимоидущую стаю или с быстротой молнии хватая близко плывущую одиночную рыбу. Несомненно, что этой стремительностью сом обязан своему могучему и гибкому плеску, т. е. задней половины тела с хвостом, и что этим же плеском он иногда оглушает несколько рыб в стае. Гоняясь за живцами, сом иногда выскакивает из воды, неуклюже, мешком, падая обратно, разбрасывая при этом кучей воду и отклоняя несколько набок хвост.

Крупные сомы, свыше 32 кг, очень неуклюжи и неповоротливы, а потому рыба, особенно крупная, достается им в добычу сравнительно редко. Однако известно, что такие гиганты прибегают к довольно оригинальной уловке для ловли мелкой рыбы; а именно: они выходят на мель или становятся под берег в таком месте, где много снует мальков-сеголетков, также ельчиков, уклеек, и лежат здесь неподвижно, полураскрыв свою огромную пасть. Как только стая мелочи приблизится к хищнику, не подозревая об угрожающей ей опасности, сомина втягивает воду и десятки рыбок, увлекаемые внезапно образовавшимся сильным водоворотом, исчезают в пасти. Кроме того, сом, при таившийся за камнем или корягой, несомненно пользуется своими усами в качестве приманки: рыба прельщенная этими нежными, мясистыми, напоминающими червяков придатками, и, не видя самого сома, подходит вплотную, и хищник, улучив свободную минуту, стремительно хватает неосторожно приблизившуюся рыбу.

Так как этот способ добывания не особенно надежен, то зажиревшие сомы кормятся большей частью лягушками, раками и ракушками, т. е. крупными речными моллюсками из рода Unio и Anudonta, а в море и устьях, вероятно, и многими другими. Лягушки, преимущественно зеленые (Rana ridibunda), составляют для сома лакомство; лежа на дне, он всегда внимательно прислушивается, не квакает ли где лягушка, немедленно подплывает к певице и стремительно, заблаговременно открыв свою огромную пасть, бросается на нее. Эта слабость к лягушкам побуждает сома не только посещать речные травянистые заводи, но нередко застревать в поемных озерах; на ней же основана самая добычливая и интересная ловля, так называемое клоченье. Сомы, особенно крупные, не дают спуску ничему живому, плавающему на поверхности, и истребляют большое количество утят, гусят, а также и взрослых водяных птиц. Нередко они топят плывущих собак, даже телят, и известно несколько примеров, что крупные сомы утаскивали в воду и топили купающихся детей. Сомы едят также всякую падаль, попавшую в реку, а с голоду бросаются даже на сгнившие тряпки и даже выхватывают белье из рук полоскающих его баб. Поблизости рыболовных ватаг (промыслов) в низовьях южнорусских рек, особенно на Куре и Волге, сомы кормятся почти исключительно остатками от приготовления рыбы и в известные часы, когда выбрасываются эти остатки, собираются около плотов в таком множестве и хватают корм с такой жадностью, что представляют ужасное зрелище.

Нерест сомов начинается сравнительно очень поздно, когда вода достигнет температуры не менее 15 или даже 16° R, вообще почти одновременно с сазанами, большей частью в мае. Сомнительно, чтобы где-либо в южной России, кроме Закавказья, сомы терлись в начале апреля. По Варпаховскому, сомы в Казанской губернии нерестятся в первой половине мая, что, принимая во внимание наблюдения в низовьях Волги и Дона, несколько рано. На Клязьме, во Владимирской губ., сом начинает тереться во время цветения шиповника — в начале июня. Только нижнеднепровские сомы могут метать икру в начале мая, может быть, даже в конце апреля. По Яковлеву, под Астраханью нерест сомов или, вернее, приготовление к нересту начинается во время разлива — в мае, а по словам Попова, на Дону, сомы трутся с конца мая до начала июля. Этот продолжительный срок зависит, вероятно, от того, что здесь подразумевается начало икрометания и окончательный вывод молоди и уход старых сомов с нерестилища.

По всей вероятности, сомы делаются способными к размножению на четвертом или даже на третьем году, так как уже 2-килограммовые экземпляры содержат икру и молоки. Самцы, как и всегда, заметно менее ростом и тоньше самок одинакового возраста, но большой разницы между нерестящимися особями не замечается, так как самцу может угрожать опасность быть проглоченным самкой. Те сомовьи стаи, которые нередко замечаются весной, еще до нереста, тоже состоят из особей одинакового возраста и приблизительно одинаковой величины.

Нерестилище, или тырло, сомов бывает в довольно различных местах сообразно условиям местности, но, по-видимому, очень редко замечается в той яме, которая служит их постоянным обиталищем. Исключение составляют, быть может, только небольшие реки, где сомы по необходимости ведут вполне оседлую жизнь. В юго-западной России сомы нерестятся большей частью в глубоких, но тихих промоинах и протоках, наполненных затонувшими корягами; на Дону сомы трутся около камыша куги или другой травы, на мелких местах; на нижней Волге — всегда на разливе, на затопленных лугах, преимущественно там, где плавает старое сено и прошлогодний камыш. В заливных озерах нерест сомов замечается не так часто, как в протоках, но и здесь они иногда замечаются перед нерестом в большом количестве, целыми стаями. В озере Рамзе, близ Кирсанова и р. Вороны, в одну тоню было захвачено однажды, по словам Торчилло, семьдесят сомов до 16 кг величиной. Но хотя эти сомовьи сборища в местностях, изобилующими сомами, сопровождаются необычайным всплеском и раскатистыми ударами, которые можно сравнить только с шумом, произведенным загнанным в воду табуном, хотя сомы гоняются друг за другом и даже обвиваются, подобно змеям, но это еще не настоящее "тырло", а только, так сказать, прелюдия нереста. Сомы собираются стаями и производят описанные эволюции с двумя целями: во-первых, они "разбивают икру", а во-вторых здесь происходит выбор супругов сомихами. Сомовье тырло — в некотором роде токовище, на котором, однако, первенствует женская половина. Там же, где сомов немного, за самкой обыкновенно плывет 3—4 самца, из которых сомиха выбирает одного, вероятно сильнейшего; затем общими усилиями пара прогоняет заштатных кавалеров. Между многими промышленниками средней и отчасти южной России распространено убеждение, что сомиха клохчет, призывая самцов этим клохтаньем. Некоторые даже полагают, что так называемое клоченье сомов основано на подражании клохтанью сомихи, а не кваканью лягушки. Может быть сомы-самцы действительно идут иногда на клок, полагая встретить самку, так как в способности сомов производить звуки, кажется, нет никакого сомнения, но так как клоченье производится почти всегда летом, после окончания нереста, то, очевидно, сома привлекает не сомиха, а лягушка. Во всяком случае желательны в этом отношении более точные наблюдения, а не одни голословные мнения.

Выбрав себе самца, сомиха удаляется с ним в уединенное место на разливе или в протоке, как сказано выше, и грудными перьями (кулачками) вырывает ямку. Эта ямка, так называемое "мазло" нижневолжских рыбаков, бывает иногда до 1 м и более глубиной.

Подробности икрометания неизвестны, но сюда, в это "мазло", сомиха складывает свои икринки, довольно крупные и сравнительно немногочисленные.

Во время нереста сомы часто плавают на поверхности, переворачиваясь вверх брюхом. В жаркий день они лежат на солнце в таком положении довольно долгое время, "распаривают тешку" — на жаргоне рыбопромышленников.

По всей вероятности нерест совершается не в один, а в несколько приемов, но, как почти и у всех других рыб, он имеет еще много темного и неисследованного.

Сомовья парочка живет в большой дружбе и, встретив одного, можно быть уверенным найти поблизости другого. Этого мало: самка и самец не покидают "мазла" до тех пор, пока не выклюнется вся молодь, и оберегают икру от нападения лакомой до нее мелочи, отгоняя ее от "мазла" ударами плеска.

Молодые сомики выклевываются из яйца через 7—10 дней и первое время остаются на ямке, питаясь илом и растительными веществами, но вскоре разбредаются, причем на нижней Волге огромное количество сомят, оставшихся в мелких калужинах и болотах, обсыхает или достается в добычу птицам. Тем не менее трудно объяснить, почему сомы при особенно благоприятных условиях для сохранности икры встречаются относительно реже других рыб. Весьма возможно, что большая часть выведшихся мальков поедается сомами же, даже своими родителями. Последние, впрочем, выполнив свои обязанности, возвращаются на свои обычные места, в ямы, причем в низовьях Волги скатываются в реку. Конец нереста здесь всегда совпадает с убылью воды.

По моим наблюдениям в р. Сити, одном из притоков р. Мологи, сомята здесь держатся первое время на перекатах, за камнями, в сообществе гольцов, подкаменщиков и пескарей, которыми через месяц или два начинают питаться.

Молодые сомы, особенно первые 5—6 лет, растут крайне быстро. Через месяц они имеют уже 15 см в длину, даже в Москве-реке в июле попадаются 20-сантиметровые сомики-сеголетки, выведшиеся здесь, вероятно, в конце мая. Осенью, в сентябре, сомики достигают веса 400, даже 600 г. Воронин говорит, что в сентябре в Псковское озеро идет из реки Великой прибылой сом, около 400 г весом, притом сплошной массой, вероятно на зимовку. По Браму, годовалый сом тоже весит до 600 г, а двухгодовалый — до 1,2 кг, причем, однако, на прирост имеет большое влияние низкое или высокое стояние воды (в западно-европейских реках): при малой воде сомята растут вдвое медленнее, чем при большой. На основании некоторых отрывочных наблюдений я полагаю, что первые пять ,лет прирост сомов совершается почти в геометрической прогрессии, т. е. с каждым годом сом увеличивается в весе вдвое; трехлетний соменок в конце мая весит при росте без малого в 70 см 2,4 кг, четырехлетний — 4,8 кг, пятилетний — 8—9,5 кг. 16-килограммовому сому, имеющему около 1,5 м длины, не менее 6, но вряд ли более 8 лет от роду. Матерый сом увеличивается в весе все медленнее и медленнее. Основываясь на том, что сомик, пересаженный из Оки в Архирейский пруд близ г. Коломны, в 35 лет достиг почти 80-килограммового веса, и, приняв также в соображение, что прудовые и озерные сомы растут медленнее речных, даже при более обильной пище, я полагаю, что 32-килограммовому сому не менее 12, 64-килограммовому не менее 24, 128-килограммовому не менее 50 лет и что самые крупные сомы в 240—320 кг весом имеют не менее столетия.

После вывода мальков сомы, как сказано выше, возвращаются в ямы, служащие их постоянным пребыванием, причем, вероятно, пары разлучаются. В нижней Волге около середины июля идет массами покатной сом, после нереста, из ильменей обратно в море. Там, где сомов мало, они живут постоянно в самых глубоких ямах, причем чем она глубже и недоступнее, тем сомы, в ней живущие, многочисленнее и крупнее. Сомята до 8—12 кг не особенно придерживаются глубоких мест, и их можно встретить местами на 1,5—2 м глубины. Для сомов важна не столько глубина, сколько недоступность места и тень, а потому их очень часто можно встретить, особенно на юге, под так называемыми плавами, т. е. плавучими берегами, под нависшими кустами, береговыми навесами, корнями ив и верб, под плотинами и т. д.

В скалистых реках, напр. Днестре и Буге, сомы часто встречаются между камнями и в больших расщелинах в сообществе с налимами, которых они настойчиво преследуют.

Образ жизни сома нельзя назвать вполне ночным, так как он все-таки больше бродит по зорям, чем в глухую полночь, и временами выходит на поверхность и вообще заявляет о своем существовании и днем. Как во время нереста, так и после него в тихие жаркие дни можно наблюдать сомов, выплывших на поверхность и, перевернувшись вверх брюхом, греющихся на солнце. В большинстве случаев появление сомов днем предвещает ненастье, грозу или перемену погоды. Очень мутная вода после продолжительных дождей и сильный паводок тоже вызывают сома на поверхность, заставляют его временно покидать свою яму и переселяться в тихие места, заводи с песчаным дном и иногда в устья притоков, ранее очищающихся от мути. Но теплую дождевую воду после непродолжительного летнего дождя сом очень любит и подходит к образовавшимся ручейкам даже днем. Особенное беспокойство сом выказывает во время грозы и перед ее началом. В это время он уже не может лежать спокойно на дне, а держится верхних слоев, совершенно бесцельно плавая взад и вперед по своей яме; в ночную грозу он плавает всю ночь и в такую пору поднимаются со дна омута даже самые древние его обитатели, самые крупные великаны сомовьего царства, олицетворяющие водяных. Действительно, они поднимают такую возню, что трудно приписать ее рыбе. Плавая поверху, сомы перевертываются боком, редко высовывая голову, особенно днем. Всего чаще они заявляют о своем присутствии характерным сильным всплескиванием, дающим иногда большую волну. Сом выставляет вертикально свой могучий плес и затем с силой ударяет им вправо и влево по поверхности. Плещется сом, кроме самых крупных, впрочем, почти каждую ночь по зорям, выходя из ямы на жировку и возвращаясь в нее обратно. Иногда, как говорят, сом на заре дремлет, высунув голову на поверхность и плывя по течению.

Хотя, по мнению южнорусских рыбаков, жор сомов бывает на новолунии (по другим, также на ущербе), но тем не менее сомы кормятся ежедневно или, вернее, каждую ночь, хотя, может быть, и не с одинаковой жадностью. Каждый мелкий и средний сом, до 16—32 кг весом, выходит из своего дневного убежища около заката. Обыкновенно сом прежде всего обходит кругом всю яму, иногда несколько раз, затем поднимается вверх по течению, посещая преимущественно те места реки, которые изобилуют живцами. Случается, что за поисками пищи голодный сом очень удаляется от своего притона, но тем не менее к утру непременно возвращается домой. Надо полагать, что сомы, которые наблюдаются иногда дремлющими, выставив голову на поверхность, и плывущими по течению,— это те усталые странники, которые поднялись очень высоко. Вообще пути сомов на жировку, как и всякой другой рыбы, более или менее постоянны и известны каждому наблюдательному местному рыболову. Сомовьи тракты тем легче могут быть определены, что даже плывя не на поверхности, а на дне, сом оставляет наглядные признаки своего присутствия. Когда он плывет мелким местом, то оставляет за собой светлую полосу, обозначающую его след, а на мелях впереди его идет как бы небольшая волна. Кроме того, сом чуть не постоянно "бурунит", т. е., плывя по дну, задевает разные предметы, из-под которых, так же как из-под доставаемых им раков и ракушек, выходят пузырьки воздуха. Эти пузырьки замечаются очень часто даже там, где грунт довольно твердый, а не илистый, что зависит от строения плавательного пузыря этих рыб, сообщающегося с пищеводом, почему сом может произвольно выпускать воздух из заднего прохода, подобно вьюну. В холодную погоду, ближе к осени, сом лежит на дне, целыми днями не выходя из ямы.

Сом, как рыба умеренных и даже теплых стран (почти все виды семейства сомов принадлежат тропическому климату), весьма чувствителен к холоду, а потому перестает кормиться и залегает раньше всех рыб, иногда даже (в средних губерниях) в сентябре. На нижней Волге в августе и сентябре сомы, месяц-два назад вернувшиеся в море после окончания нереста, опять поднимаются в реку и ложатся в глубокие ямы. Судя по словам Воронина, подобное же осеннее движение, только обратное, замечается и на Псковском озере. Прибылой сом, как известно, идет в сентябре массами в озера на зимовку. В октябре все сомы уже на зимних становищах. В прежние времена в днепровских омутах, донских холовертях и волжских ямах сомы ложились сотнями, сплошными массами, но теперь даже в низовьях Волги трудно найти зимой более пятидесяти штук в одном месте. В Урале, где всю рыбу вообще мало беспокоят осенью, сомовьи становища, без сомнения, многочисленнее. Всего охотнее сом ложится под глинистыми крутоярами, где берег подмыт и образовались большие печуры. Впрочем, кажется, большей частью сомы вырывают себе для зимовки отдельные ямы или, вернее, ложбины, глубиной иногда до 1,2 м, зарывая в ил всю голову с "кулаками". Таким образом, вся стая лежит почти сплошной массой, в один ярус, причем на них нередко ложится в несколько слоев другая крупная белая рыба, всего чаще сазаны, постоянные спутники сомов, которым, по причине своей быстроты, редко достаются в добычу даже летом. Зимой же сом вполне безопасен для всякой рыбы, так как совершенно неподвижен, ничего не ест и спит настолько глубоким сном, что не успевает опомниться и выказать сопротивление, когда его зацепили багром и вытаскивают на лед.

Ловля сомов на крючки с насадкой производится довольно разнообразными способами: жерлицами, на донные и поплавочные удочки и, наконец, плавом, с клоком. Но прежде чем перейти к описанию этих более или менее охотничьих методов ловли сомов, считаю необходимым дать более подробные сведения о времени и местах ловли, насадках и указать общие правила вытаскивания.

Лучшее время ловли бывает летом, по совершенном окончании нереста, т. е. после вывода сомят. Весенняя ловля, до нереста, подвержена многим случайностям и не везде бывает удобна; смотря по местности, она иногда продолжается (с апреля) до конца мая и даже начала июня. На Свияге, как говорят местные рыболовы, сом лучше всего берет в конце мая и начале июня, но это слишком поздно для весеннего и слишком рано (по местности) для летнего периода. С конца мая начинается летняя ловля только на юге и совпадает здесь со временем линяния раков; в средних же губерниях сомы начинают брать лишь в июле, даже в конце месяца (р. Ворона); по замечанию клязьминских рыболовов, клев начинается с цветением шиповника и с того времени, как сомов начнет донимать пиявка, но дело, конечно, не в пиявках. Даже в низовьях Волги главная ловля производится с половины июля, когда идет обратно в море покатной сом, выметавший икру в ильменях и на речных разливах. Летний клев сома продолжается весь август и большую или меньшую часть сентября, смотря по погоде. Ловля бывает успешна только в теплую погоду, в холод же и продолжительное ненастье сомы лежат на дне и на жировку из ямы не выходят. По замечанию одних рыбаков, сомы всего лучше берут приманку в лунные ночи, хотя нельзя отрицать того, что в такое время сомы охотно выходят на мелкие места, где и ловятся, но вернее принять, вместе с большинством, что жор бывает около новолуния и на ущербе, вообще в темные ночи. Впрочем, местами, в мае, т. е. до нереста, сомы лучше берут днем, чем ночью, да и в летнее время они всего чаще попадаются на утренней заре, перед восходом. Во время ночной грозы они жадно хватают насадку, если она только пущена близко от поверхности. Ночи, когда моросит небольшой дождь, должны считаться самым удобным временем для ловли сома: сомы любят свежую и тепловатую дождевую воду и попадаются в эту пору на снасти всего чаще (Домбровский).

Определить место ловли, т. е., где надо ставить переметы, жерлицы и удочки, довольно трудно, так как это зависит от многих условий. Только наблюдение и опыт могут безошибочно указать те пункты, где сомы бывают постоянно или только проходом. Опытный рыболов всегда определит, есть ли сомы, по их характерному всплеску и "броханью", но без предварительной рекогносцировки ловить сомов не стоит. Можно сказать только, что ставить крючки разного рода выгоднее не на самой яме, где живут сомы, а в тех пунктах, которые лежат на пути ночного путешествия сома, идущего всегда одним и тем же "трактом". Всего проще ставить переметы, особенно в небольших реках, с одного берега на другой.

По мнению Домбровского, лучше ставить "крючки" около травяного переката, багатого живцами, или около неглубокого переката, на котором живца мог бы видеть и донный, и верховой сом, или на светлой стороне берега, т. е. выходящего на северо-запад. Хорошими местами считаются углы ям и перемела, места со слабым течением, с небольшими зарослями травы, в которой держатся красноперки, плотички и голавли-ки,— так называемые (на юго-западе) "закабаи". Если дно закабая илистое, то сом изредка идет по дну; здесь он рассчитывает найти или рака, или карася и линька; но чаще все-таки идет поверху. Далее, хорошими сомовьими местами должны быть признаны глубокие перекаты, зарастающие хоть с одной стороны лентообразной, реже какой другой травой, не доходящей до поверхности воды, и над которой любят плавать голавли и красноперки. Весьма часто недурными местами могут быть названы короткие берега ям, вдающихся в какую-нибудь сторону; эти ямы почти всегда круглые, имеют один берег окружностью в 300°, а другой — короткий, почти прямой и соединяющий смежные перекаты; сом, переходя из одной ямы в другую, идет мимо этого берега напрямик, а не по довольно длинной дуге ямы; таких мест на небольших реках, текущих извилисто, очень много; если такой берег нечист, вследствие кустов ивы или поднимающихся наверх водорослей, то рыбаку следует перед постановкой крючка позаботиться о прочистке этого места рыболовной косой или просто веслом, и затраченный труд очень часто будет награжден хорошей добычей. Хорошими местами для постановки крючка нужно считать перемелы — ямы, имеющие между своими углами и собственно перемелами кусты лоз, обнаженные корни деревьев, живых или засохших. Вообще верховой крючок удобнее всего пристраивать там, где есть живцы: это лучший признак, могущий указать в 2—3 ближайшие ночи на существование или отсутствие сома в данном месте; так, сорванный живец укажет, что сом есть; живой — что еще нужно попробовать счастья одну или две ночи; только там, где много черепах, белизны, язей и наколовшихся сомов, которые хвостами сбивают насадку с крючка, бывает трудно определить качество ямы. Что касается донных крючков, то их вообще ставят на перекатах таким образом, чтобы насадка (живец, рак, тараний пузырь} приходилась на соединении ямы с перекатом и недалеко от дна; места соединения перемолов и глубоких ям зачастую служат местопребыванием сомов, которые и не замедлят увидеть насадку.

Насадки для ловли сомов довольно разнообразны, но почти всегда бывают животного происхождения. Хотя сом неприхотлив на пищу и ест все съедобное, вряд ли где его удят на куски хлеба или крутосваренной каши, которыми, крючок однако, несомненно, можно прикармливать. Предварительная прикормка сомов, если где и употребляется, то лишь в исключительных случаях, хотя она, несомненно, полезна. Чаще всего переметы, жерлицы и удочки насаживаются живцами. Живцами могут быть почти все породы рыб; они не должны быть только очень мелки или чересчур крупны, а самое важное — необходимо, чтобы они были "живучи", т. е. обладали способностью долго не снуть, даже в теплой воде. В каждой местности существуют у рыболовов свои любимые живцы, которые будто бы предпочитаются сомами всем другим. Очень хороши голавлики, также караси и небольшие линьки; на р. Вороне почему-то предпочитают всем подлещика, потому, вероятно, что он не любит прятаться в траву; в других же местах — налима, вьюна, небольшую щуку и миногу или ее личинку — слепого вьюнчика; на р. Воронеже на сомовьи переметы насаживают 1—1,2-килограммовых язей. Большей частью при ловле на весу и в тихой воде живцов насаживают, зацепляя крючком под спинной плавник, реже за губы (на течении при ловле на донную) и еще реже пришивают живца к крючку или (на Оке), пропуская поводок (медный) через рот и задний проход так, чтобы крючок торчал изо рта. Превосходной насадкой для ужения на донную служит вьюн, но так как он насаживается за губы, то сом часто его срывает; вьюнов (и налима, а на западе также угря) следует надевать на крючок, предварительно обернув тряпкой, так как эти рыбы крайне скользки. Под Смоленском ловят на веретеницу (слепого вьюнчика), тоже зацепляя ее за губу; сом берет ее с хвоста и часто жует. Некоторые рыболовы предпочитают насаживать для ловли сомов очень крупных живцов в 1—1,5 кг весом на том основании, что эти хищники берут на них охотнее. Мнение это, однако, совершенно ошибочно. На нижней Волге сомовники насаживают обыкновенно мальками, т. е. мелкой рыбой.

Кроме живых рыб, насадкой служат рыбьи и птичьи потроха, особенно "тараний пузырь", жаренный воробей, скворец, галка или другая птица, что, вероятно, для сома совершенно безразлично; наконец, всякое мясо большим куском, не менее как в кулак величиной. Почти все эти насадки не особенно крепко держатся на крючке, почему приходится их пришивать. При ловле на мясо для того, чтобы крючок лучше выходил из него при подсечке, полезно наполовину разрезать кусок, вложить крючок в разрез и связать мясо ниткой. Чтобы сделать мясо более мягким, его иногда разбивают палкой. Лягушка (преимущественно зеленая, постоянно живущая в воде) почти всюду составляет одну из любимых, если не самую любимую, приманок для сомов, но местами, где лягушек нет вовсе, они (напр., в р. Вороне) вовсе не употребляются. Мнение, что с лягушек лучше сдирать шкуру,— совершенно ошибочно, так как сом, конечно, предпочтет живую полумертвой. О способе насаживания лягушки будет говориться далее при описании жерлиц и клоченья.

Что касается насадок из числа беспозвоночных, то самая употребительная из них — рак, лучше линючий, но пригоден также и твердокожий. Мелкие сомы отлично берут на раковую шейку, притом (кажется, 1—2-годовалые) и в то время, когда взросльгэ еще ни на что не ловятся. Некоторые советуют вылинявших раков сохранять на льду, где они долгое время сохраняются. Рак насаживается как всегда (см. голавль), но Есипов рекомендует для ловли сома следующий способ: крючок с с частью лески пропускают, начиная от конца шейки (хвоста) к ее основанию, через задний проход; затем крючок пропускают вторично с половины шейки, так что поводок образует петлю, и прячут его в теле рака, а леску поддергивают. Сорвать рака, таким образом, насаженного, весьма трудно. Для ужения собственно на донную или с поплавком рак и раковая шейка незаменимы. На червя или, вернее, кучу червей (преимущественно красных навозных) берет только мелкий сом и притом весной. Ракушка или устрица (речная раковина — Unio и Anodonta) местами очень уважается сомами, но ее и труднее доставать, и труднее насаживать. Изредка сомята берут на угрей или сальников. В низовьях же Волги самой лучшей насадкой для покатного сома при ловле его считается саранча, которую низовые рыбаки запасают целыми корзинами или мешками, разыскав ее в камышах по стаям грачей и коршунов, кружащихся над местом, где она вывелась. Собирают саранчу самым ранним утром, на заре, когда роса еще не обсохла, так как она смирнее и не улетает. Держат ее на ледниках, где насекомое впадает в оцепенение и не подает признаков жизни, однако вскоре оживая на солнце.

Надо заметить, однако, что покатной сом настолько здесь голоден, что хорошо берет даже на куски старой прокоптившейся кошмы (войлока), мало того — на старые пробки, которыми рыбаки также заблаговременно запасаются в Астрахани.

Перейдем теперь к общим правилам ловли или, точнее, вытаскиванию сомов. При значительных размерах рыбы манипуляция эта требует немалой сноровки. Сом — рыба очень сильная, но все-таки он не может бросаться с такой стремительностью, как сазан, усач, вырезуб, и относительно слабее: он оказывает сопротивление главным образом массой, т. е. своей тяжестью, затем, как рыба донная, он сильно упирается внизу, залегая или задевая за подводные предметы. Сила сопротивления много зависит, однако, от того, за что зацепил крючок: если в пасть или в губу, то сом, почти не чувствуя боли, идет напролом и часто рвет довольно крепкую снасть; сом же, заглотавший крючок, много смирнее и идет кверху ходчее. Не следует только слишком форсированно тащить его, так как иногда случается, что сгоряча большой сом, даже проглотивший насадку, не только обрывает бечевку-леску, но крючок выскакивает из его нутра с куском кутыря (желудка). Вообще сом срывается редко, так как крючок всегда хорошо зацепляет в его мясистой пасти, но рыба, раз побывавшая на крючке, очень долго не идет на приманку и может быть поймана в этом году только другим, а не тем же способом, и на другую насадку. Наколовшийся сом, бывавший в переделках, очень часто сбивает хвостом насадку с крючка.

Самый лучший способ вытаскивания небольших сомов заключается в том, что тащат его на поверхность, к лодке, как можно ровнее и вместе медленнее, без толчков и торопливости, безостановочно перебирая бечевку двумя пальцами обеих рук по очереди. Сом, достаточно утомившийся на удочке, идет кверху очень ходко, особенно если крючок у него в желудке: он виснет, как гиря, опустив вниз хвост и изредка помахивая головой. Мелких сомят, до 4 кг и более, надо вытаскивать без всяких церемоний и как можно скорее, если, конечно, они не попали на снасть, предназначенную для еще более мелкой рыбы; в сачке особенной надобности нет и лучше тащить добычу прямо в лодку или на берег. Сачки при вытаскивании сомов употребляются редко, и рыболовы чаще пользуются (для крупных) багром, который подводится со стороны хвоста к голове и зацепляется под нижнюю челюсть; средних, около 16 кг, всего удобнее тащить или за жабры, особенно с берега, или же (с лодки) следующим очень простым, в сущности, приемом: подтащив утомленную рыбу, всовывают ей в рот четыре пальца руки, а большим сильно вдавливают в рот подбородок, обхватив таким образом нижнюю челюсть сверху и снизу, и этим отглбанием парализуя силу челюстей рыбы, вваливают ее через борт в лодку. Некоторые (Радкевич) полагают, что даже 8-килограммовый сом, если сунуть неловко в рот руку, может не только отдавить, но даже раздробить руку, но это чистейшая нелепость: самое большее, что неутомленный сом при судорожных движениях сдерет своей зубной щеткой часть кожи с пальцев. Сомов покрупнее приходится тащить обеими руками, подхватывая другой под жабру, а помельче, около 8 кг,— вкладывая в рот большой палец и вдавливая указательным подбородок.

Матерых рыб большей частью приходится предварительно оглушать ударами обуха или колотушки по голове, отчасти ради большого удобства втаскивания в челнок, но также и потому, что крупный сом в лодке, опомнившись, легко перекидывается через борт; кроме того, он иногда наносит плесом очень сильные удары и даже сбивает рыболова с ног. Никогда не следует забывать, что 32—48-килограммовый сом может стащить рыбака с лодки или опрокинуть последнюю, а потому, не утомив предварительно гиганта до полного изнеможения, нельзя подтаскивать его слишком скоро, хотя бы он и шел (от боли, вызываемой заглотанным крючком) очень ходко. Убедившись в неминуемой гибели и увидав руки рыболова, сом забывает о мучительной боли и, неожиданно рванувшись или обрывает снасть, или заставляет рыбака принять невольную ванну. Некоторые второстепенные правила вытаскивания пойманных сомов будут приведены при описании их ужения и клоченья.

Устройство жерлиц известно: главная составная часть ее—рогулька. Разница между щучьими и сомовьими жерлицами заключается в том, что все части последних делаются прочнее: шесты (тычки) толще, рогульки больше, бечевки толще, а крючки крупнее; затем, сомовьи жерлицы ставятся большей частью не на мелких и травянистых местах, а на ямах или поблизости ям. Лучшими шестами считаются березовые и рябиновые, а лучшие рогули делаются из жосты (жимолости); бечевка, предпочтительнее голландская, должна выдерживать не менее 32 кг мертвого веса и ее необходимо просмолить, т. е. вымочить в составе, где главную роль играет масляный лак, или, по крайней мере, продубить (в отваре дубовой, ивовой коры). Это необходимо как для того, чтобы предохранить ее от гниения, так и потому, что на светлую или белую бечевку всякая хищная рыба берет неохотно. Что касается крючков, то они должны быть на басках (или на поводках из медной проволоки) , и иметь значительную величину (нолевых номеров), а главное — прочность. В двойных или тройных крючках нет необходимости. Самыми лучшими крючками для ловли сомов считаются обыкновенно самодельные, ручной работы из костной стали, но это мнение происходит оттого, что рыболовам вовсе неизвестны высокие сорта английских крючков для ловли крупной, преимущественно морской рыбы. Эти крючки, например Virginia hocks, не уступают кирсановским и иным прочим самодельным, но гораздо их дешевле. Размеры крючка зависят, конечно, главным образом от величины насадки. Тычки, которые могут быть длиной до 6 м и более, втыкаются или в берег, или в дно; бечевка, навертываемая на рогульку, не должна быть особенно длинна, так как в противном случае сом заведет ее за коряги. Насадку пускают различно — иногда около дна, иногда в полводы, а иногда и почти на самой поверхности (на 17—32 см от нее)— смотря по местности, погоде и прочим условиям. Вообще надо иметь в виду, что со дна в глубоких ямах берут большей частью самые крупные сомы, а потому на донных жерлицах насадка должна быть крупнее. Приманкой служит чаще всего живец, насаженный или за спинку, реже (как, например, в Рязанской губ.) пришиваемый к крючку в двух местах — у головы и у спинного плавника. Кроме того, употребляются и все другие, уже известные, сомовьи насадки. Для того чтобы живец не мог описывать слишком больших кругов, избегая этим сомовьей пасти, грузило должно иметь соразмерный вес. Местами, именно где много травянистых заливов, лучшей насадкой для сомовьих жерлин, служит зеленая лягушка. На нее, однако, лучше ловить совсем поверху, без грузила, зацепляя крючком (сравнительно небольшим) за спинку. Обыкновенно ставят такие жерлицы неподалеку от листьев лопушника и других водяных растений. Стремясь доплыть до этих листьев, лягушка будет постоянно огребаться задними ногами, производя довольно сильный плеск, который и привлекает сома издали, почему этот способ может назваться самым совершенным изо всех жерличных.

Так как при ловле на рогульки часто бывает, что сом, смотав леску, уходит в коряги и там запутывается, а во всяком случае лежит на дне, сберегая свои силы, то в юго-западной России настоящие жерлицы заменяются т. и. ".крючками", которые в сущности представляют упрощенную жерлицу. Рогульки тут не имеется и ее заменяет небольшой запас лески, 1 м, защемляемый в расщеп на конце тычка. Последняя несколько отлична от жерличного шеста или жерди и имеет больше общего с удильником, так как должна быть очень крепка, довольно гибка и упруга. Очень крепко втыкать ее в берег или дно, подобно шесту, не следует, чтобы крупный сом не мог ее сломать или оборвать бечевку, а только бы выдернул. Тычки эти, как и жерличные шесты, отнюдь не должны быть белого цвета, а темного (липовые, свербовые), почему их иногда приходится чернить, как и бечевку. Самые "крючки", употребляемые в Киевской губернии, несколько отличаются от обыкновенных, что видно из рисунка (рис. 191), и приготовляются здесь на месте самими рыболовами или слесарями из толстой телеграфной проволоки. Преимущества этого крючка перед другими, однако, весьма сомнительны, и между сотнями образцов английских крючков можно найти немало гораздо более надежных и более цепких. Тычки втыкаются таким образом, чтобы свободный конец их находился на 1 м от воды; насадка же, почти всегда живец, должна быть или на 35—52 см от поверхности воды, или на 17—35 см от поверхности дна. Обыкновенно ставят и донные, и верховые крючки, причем первые имеют грузило, а последние его не имеют.

Для ловли в крепких местах "крючки" незаменимы, так как сом, особенно попавшийся на верховой крючок, большей частью остается на месте; сдернув запас бечевы, он подсекается упругой тычкой и, побарахтавшись более или менее продолжительное время, беспомощно виснет на крючке; если даже тычка и будет им выдернута, он все-таки редко успевает забиться в лом и коряги. Сходство ловли на крючки с ужением сомов еще более увеличивается тем, что рыболову всегда приходится вываживать попавшегося хищника на тычку, так же как и на удилище, что при длинной, в несколько метров, жерличной бечевке совершенно невозможно. Небольшой запас бечевки, по моему мнению, однако, необходим, главным образом для более надежной подсечки. Крупный сом, от 16 кг весом, возит лодку взад и вперед по яме, так что надо быть очень осторожным и держать тычку обеими руками по направлению к носу; но и тогда, если сому вздумается "ударить на дно", нос начинает погружаться и лодка зачерпывает воды.

К числу жерличных способов следует отнести ловлю сомов, преимущественно крупных, на бочонки и пузыри, а также на ворот и блоки.

Первые заменяют до некоторой степени так называемые щучьи кружки и поставуши, вторые — катушку. На бочонки, сколько мне известно, ловят сомов в верхнем течении Дона. На ведерный крепкий бочонок навертывается несколько оборотов бечевы, способной выдержать 48—64 кг мертвого веса, достаточного для того, чтобы утопить бочонок. Этот последний прикрепляется на тонкой бечевке к кусту или крепко вбитому колу, на омутах; насадка крупная, так как снаряд предназначается для самых крупных обитателей ям. Попавшийся сом редко уходит далеко, а остается тут же, по временам утапливая оригинальный поплавок. После более или менее продолжительного преследования зацепившегося сомину общими усилиями выволакивают н а берег. Бочонок может заменяться бычачьим пузырем, но пузырь хуже тем, что при нем неудобно делать запас бечевы. На Десне крупных сомов, от 80 кг и более, ловят, утверждая на плоту (лесной гонке) нечто вроде ворота; на Дону же на плотах, барках и лодках укрепляют с этой целью деревянные блоки или катушки с рукояткой, при помощи которой то подтаскивают, то отпускают попавшегося великана. Здесь нередко вместо бечевы приходится употреблять почти веревку, а крючки привязываются самые крупные, самодельные из косной стали, размерами до 18 см.

До сих пор, однако, сколько мне известно, еще никто из русских любителей сомовьей ловли не употреблял настоящих английских катушек при ужении сомов на ручные удилища. Причина тому не столько малоизвестность этого остроумного снаряда, необходимого при ловле очень крупной или чересчур осторожной рыбы, сколько мнение о непригодности катушки для ужения в крепких местах. Бесспорно, в ломе и корягах катушка совершенно неуместна, но дело в том, что и вообще удить в таких местах нельзя ни на обыкновенные удочки с поплавком, ни, тем более, на донные с длинной леской.

Ужение сомов каким бы то ни было способом возможно только на чистых местах, свободных от задевов на более или менее значительное расстояние, т. е. большей частью не на самых ямах, а несколько поодаль, на местах, которыми сомы постоянно ходят на жировку. Почти всегда удят сомов с берега, крепко втыкая удильники в землю или стлань плотины при ловле в мельничных омутах; ужение с лодки, укрепленной на месте, почему-то вовсе неупотребительно, хотя сом вовсе ее не боится; несомненно, однако, что с лодки ловить гораздо удобнее, особенно на удилища с катушкой. На короткие донные удочки ловят обыкновенно только небольших сомов, около 8 кг, так как больших очень трудно выводить на коротких шестиках. Насадкой служит рак или раковая шейка, реже вьюн или голавлик, зацепляемый за губы, причем грузило должно быть настолько тяжело, чтобы живец почти не мог сдвинуть его с места. Следует заметить, что на течении даже соменок очень сильно упирается, согнув кольцом свой широкий плес, так что его очень трудно сдвинуть с места. Сомята же очень часто встречаются даже на довольно порядочной быстрине и на незначительной глубине.

Гораздо практичнее ставить на сомов длинные удилища; они должны быть довольно длинны, а главное очень прочны и упруги, почему предпочитаются березовые, которые, однако, необходимо подчернивать. Толщина удильника у заостренного конца должна быть не менее 4 см, а у кончика — в карандаш. Леской служит более или менее толстая и просмоленная пеньковая бечевка, выдерживающая 32-килограммовую гирю; весьма пригодны также толстые шелковые лески из желтого кавказского сырца. В большинстве случаев выгоднее пускать леску не очень длинно и, привязав ее сначала к комлю, обвить вокруг удильника до верхушки. Размеры поплавка зависят от величины насадки, б. ч. живца, который пускается на 35 см или немного более от дна с очень тяжелым грузилом, редко в полводы. Таких удочек, почти ничем не отличающихся от киевских крючков, русские сомятники ставят иногда по нескольку штук. Изредка на тот случай, если крупный сом вырвет удильник, хотя и крепко втыкаемый в берег под углом в 30—45 градусов, к комлю удовья привязывают доску или большое полено, по которому и разыскивают утащенную рыбой снасть. Кстати, следует заметить, что сома, забившегося в коряги, лучше не форсировать, даже оставить в покое и выждать, пока он сам не выйдет из своей засады. Бывают такие случаи, что сом затаскивает удильники и жерличные шесты в такие крепи, что совершенно запутывает бечеву, обвивая ее вокруг коряг. Некоторые рыболовы, хорошо знающие дно ямы, однако, ухитряются какими-то путями распутать бечеву и извлечь сома на поверхность.

Настоящим охотничьим, вполне активным, способом ловли сомов может быть названо только так называемое клоченъе, при котором рыболов постоянно перемещается, всегда держа леску в руке. Клоченье сомов известно на многих реках средней, юго-восточной и частью северо-западной России, но весьма странно, что в юго-западной России о нем почти не имеют никакого понятия, по крайней мере я нигде не мог найти никакого на этот счет указания. Вообще ужение на клоковую уду распространено как-то местами и не всегда практикуется даже в реках, изобилующих сомами, как, напр., на р. Вороне. Объяснить такую странность можно скорее всего незнанием, чем предположением, что местами сомы почти не берут на лягушку — главную, хотя вовсе не исключительную, насадку при клоченье. Самая идея клоченья, как я заметил выше, до сих пор не выяснена с достаточной ясностью: по мнению одних рыболовов, напр. западнодвинских, неманских, клязьминских, уфимских и других, идут на клоченье самцы, и клохтуша подражает голосу (овдовевшей?) сомихи, которая будто на заре троекратно клохчет или уркает, призывая самцов. По этой причине и ловля на клоковую уду производится здесь (также на р. Свияге) очень рано, начиная со времени нереста, уже в конце мая. Весьма странно, однако, что южные рыбаки, живущие в местах гораздо более изобилующих сомами, ничего не говорят о клоченье во время нереста, а полагают, что сом идет на клоченье потому, что оно напоминает ему кваканье лягушки, или даже оттого, что полагает, что тонет какое-либо животное. Только Потехин говорит вскользь, что употребляемый в Саратовской губернии клок производит звук, который делает сом. Настоящее вабленье сомов производится, однако, сколько известно, только в Витебской губ., где, по словам Терлецкого, на звуки, производимые "вабом", очень скоро подходят к лодке сомы и тогда их бьют острогами.

В других же местностях клочат всегда с насадкой. Главная принадлежность или особенность клоченья сомов — тот инструмент, которым приманивают сомов. Принцип его тот же, как у известного ботала, и витебский сомовий ваб, или вабик, мало от него отличается, так как это тоже род деревянного стакана, насаженного на палку. Простая среднерусская клокуша, или клок, имеет вид небольшой дощечки в 27—36 см длины, 2 см толщины и в 4 см ширины, с одного конца которой выдалбливается углубление в виде воронки не глубже 1,3 м, ас другого стесывается и привязывается к 22-сантиметровой рукоятке. Настоящая охотничья клохтуша, клокуша, или сомовка,— несколько изогнутый костыль, около 44 см длиной, из черемхи, рябины, вяза или яблони; на одном конце костыля делается шляпка или утолщение, в котором выдалбливается небольшое углубление, величиной с трехкопеечную монету.

Гораздо более совершенную или, вернее, более практичную клокушу представляет клоковая снасть, употребляемая на Немане и Вилии. Удобство ее заключается в том, что удочка, т. е. бечевка с крючком и наживой, соединена вместе с клокушей, которой служит коровий рог. Для этой цели выбирается небольшой и по возможности прямой рог; он внутри вычищается и края его обравниваются, а в остром конце просверливается насквозь, вдоль, а не поперек, отверстие, через которое пропускается бечева; на конце бечевы прикреплен крючок, а для того, чтобы рог не сдвигался с места, ее закрепляют в роге узлами или палочками. Рог держится от крючка на расстоянии, равном глубине, на какой хотят ловить, чтобы он, т. е. рог, при опускании снаряда в воду всегда ударял по ней нижними своими краями и производил бы известный, приманивающий сомов звук; на бечевку, ниже рога, надевается тяжелое свинцовое грузило. Таким образом, при ловле на эту снасть у рыбака занята только одна рука: он одновременно опускает уду и ударяет клокушей по воде.

Что касается насадки, то самой лучшей для клоченья считается лягушка; на Дону, однако, приманкой служит чаще всего рак и голова сухой тарани, также угорь (белая личинка навозного жука), воробей, кусок мяса. Это разнообразие не говорит в пользу того предположения, что сом идет на клокушу потому, что она подражает кваканью лягушки. Но само собой разумеется, при ловле на лягушку весьма полезно, чтобы клокуша действительно как бы квакала.

Почти всегда клочат плавом, очень редко заякорнваются на яме. Лодка должна быть легкая; ловят вдвоем или в одиночку, но всегда с одним правильным веслом, причем сначала поднимаются вверх, а затем спускаются по течению. На Клязьме в нос ботника обыкновенно ввертывают железное кольцо; сквозь это кольцо продевается удочка, свободный конец которой (т. е. комель) привязывается к корме. Это делается для того, чтобы крупный сом не мог опрокинуть челна. Рыболов, прибыв на место (яму, где держатся сомы), левой рукой управляет веслом, а правой берет леску, привязанную к прикрепленному, как сказано, удильнику и, отпустив неглубоко крюк с насадкой (устрицы), слегка заматывает бечевку на пальцы и той же рукой мерно ударяет клохтушей. Клохтуша производит такой звук, как если бы опрокинутым стаканом ударять по воде только гораздо громче (?); после трех ударов рыболов поводит рукой чтобы двигалась приманка. На этот звук сом подходит к ботнику (слу-чается, что подходит их несколько), наваливается на весло так, что весла не сдвинешь с места, насмотрит приманку и не сразу глотает ее, а как бы сосет, причем виснет, точно гиря; в этот момент рыболов спускает с руки понемногу лесу, затем уже подсекает сильнее. Если сом невелик, его сейчас же надо тащить в ботник, если же он очень большой, то необходимо спустить бечевку, чтобы она отошла к носу ботника; таким образом охотник старается достигнуть понемногу до отлогого берега, где выходит из ботника и вытаскивает добычу, что, впрочем, одному удается нескоро. Иногда большой сом сначала слабо тащится к ботнику, потом, у самого борта, вдруг выкидывает свое плесо наружу, задевает за борти, головой книзу, стремглав опускается на дно. Вероятно, таким маневром ему удается опрокидывать лодку, примеры чему бывают нередко. На клохтушу сомы ловятся в Клязьме только до половины июля.

На Дону клочат несколько иначе. Бечевка — крепкий льняной или конопляный шнур, называемый здесь урезом, наматывается на небольшую толстую ручку, которую и держат в руке, опустив крюк с насадкой на надлежащую глубину. Ловят тоже с легких лодок-баркасиков вдвоем или в одиночку, но сначала заезжают далеко вверх, держась около берега; затем рыболов выплывает на середину реки, кладет весло, перестает грести и крюк с насадкой опускает в воду; левой рукой он держит урез, а в правую берет клокушу, потому что клочить правой гораздо удобнее. Здесь принято за правило никогда не заматывать бечевку на руку, так как, если шнурок нескоро смотается, то крупный сом может сдернуть рыбака с лодки. Всего лучше сом ловится здесь на неглубоких быстринах, куда он выходит поохотиться за рыбой. Но положительно и точно определить, где сом берет лучше, невозможно, потому что ловят его и на глубоком месте, и на мелком, что зависит от погоды и от времени года. Когда рыбак почувствует, что сом на крючке, то начинает вытаскивать добычу. С сомятами, конечно, не церемонятся, но если же сом большой или сильно рвется, то рыбак не подтягивает его вовсе, а несколько попускает урез, т. е. дает рыбе смотать часть бечевки с рукоятки. Таким образом, эта последняя почти вполне заменяет катушку. Однако чересчур попускать урез не следует, так как сом может забежать под корму и там залечь. В таком случае к рукоятке привязывают чурбан или доску и бросают урез в воду. Сом, почувствовав себя более свободным, спешит уйти; рыбак ловит урез и снова начинает водить рыбу. Утомив сома, который нередко долго водит лодку взад и вперед, его осторожно подводят к лодке и, оглушив ударом обуха (топора), втаскивают в баркас. Если же сом не будет достаточно вывожен, то он ударом хвоста по краю лодки иногда опрокидывает ее вверх дном. Пойманного сома оглушают по голове обухом для того, чтобы он не мог выпрыгнуть из лодки и вообще не мешал бы продолжать ловлю. Ошеломленный сом лежит спокойно или вовсе засыпает, но нередко приходит в себя, начинает биться и рыбак опять прибегает к обуху. В один вечер здесь редко удается поймать более четырех сомов.

Всего лучше ловятся сомы на Дону в тихую погоду, по вечерам и по утрам; вечером он хорошо идет на клок, с того времени как садится солнце и до самых сумерек; утром же — до восхода солнца. Тихая погода — необходимое условие при ловле сомов; в дурную или ненастную погоду сом лежит на дне, не поднимаясь, и не слышит клоченья. В верховых станицах клочат больше вечером, чем утром. Сом попадается на Дону и днем, но не на клок, а крюк просто закидывается в омут. Близ станицы по вечерам можно видеть на Дону несколько баркасов; на каждом из них сидит рыбалка (рыбак) и клочет; снесет его течением — он возьмет весло, поворотит со средины к берегу и, упираясь, снова заедет вверх и снова повернет на самую середину, и клочет, пока его опять не снесет вниз или пока не сядет сом на крюк.